Великие жертвы Великой войны

     Прошла очередная годовщина посвященная победе СССР над гитлеровским фашизмом в Великой Отечественной Войне. Много было в эти дни торжественных мероприятих посвященных нашей победе в этой Великой войне.

       Одно всегда возмущает и коробит,  любого здравомыслящего человека в этих торжественных мероприятиях. Это то, что о ветеранах вспоминают только накануне и  в период проведения этих мероприятий.  И как больно смотреть, как иногда, буквально сразу после проведения парада или очередного возложения, одиноко бредут, никому уже не нужные ветераны, с букетом завядшей сирени. И  в этот момент они сами немного похожи на поникший и завядший букет серени.

       Эту негативную тенденцию, очень хорошо подметил поэт Петр Давыдов, в своем стихотворении посвященном фронтовикам: «Выпьем, папа, за твою победу!»

Отгремят салюты и парады.
Тем, кто жив, достанутся награды.
Скажут речи громко, с чувством долга,
А потом забудут всех надолго.

Сколько их осталось ветеранов?
Сколько их не стало слишком рано?
И сейчас никто не скажет точно
Сколько судеб разорвало в клочья.
В памяти еще грохочут войны.
Временами это слишком больно...

В мае шумно праздник отмечали,
А теперь душа моя в печали...

Я к тебе на кладбище приеду,
Выпить, папа,
За твою Победу.

    Но написать  в этой статье я хотел не о бездушном отношении к ветеранам, а о миллионах Великих жертв, этой войны. Которых могло бы не быть, если бы не глупость, трусость, халатность и т.д., отдельных личностей от которых многое зависело в этот период истории.  

      Недавно прочитал одно из самых значительных произведений Виктора Гюго о Великой Французской революции, роман «Девяносто третий год».  И хочу привести один отрывок из него, уж очень хорошо отражающий, что может произойти из-за безалаберности или беспечности всего одного человека.

«...Одна из каронад, входящих в состав батареи – двадцатичетырехфунтовое орудие, сорвалось с цепей.

Не может быть на море катастрофы грознее. И не может быть бедствия ужаснее для военного судна, идущего полным ходом в открытое море.

Пушка, освободившаяся от оков, в мгновение ока превращается в сказочного зверя. Мертвая вещь становится чудовищем. Эта махина скользит на колесах, приобретая вдруг сходство с биллиардным шаром, кренится в ритм бортовой качки, ныряет в ритм качки килевой, бросается вперед, откатывается назад, замирает на месте и, словно подумав с минуту, вновь приходит в движение; подобно стреле, она проносится от борта к борту корабля, кружится, подкрадывается, снова убегает, становится на дыбы, сметает все на своем пути, крушит, разит, несет смерть и разрушение. Это таран, который бьет в стену по собственной прихоти. Добавьте к тому же – таран чугунный, а стена деревянная. Это освобождает себя материя, это мстит человеку его извечный раб, будто вся злоба, что живет в «неодушевленных», как мы говорим, предметах, разом вырывается наружу. Это она, слепая материя, мрачно берет реванш, и нет ничего беспощаднее ее гнева. Эта осатаневшая глыба вдруг приобретает гибкость пантеры, она тяжеловесна, как слон, проворна, как мышь, неумолима, как взмах топора, изменчива, как морская зыбь, неожиданна, как зигзаг молнии, глуха, как могильный склеп. Весу в ней десять тысяч фунтов, а скачет она с легкостью детского мяча. ...

Через секунду весь экипаж был на ногах. Виновником происшествия оказался канонир, который небрежно завинтил гайку пушечной цепи и не закрепил как следует четыре колеса; вследствие этого подушка ездила по раме, станок расшатался, и в конце концов брус ослаб. Пушка неустойчиво держалась на лафете, и канат лопнул. ...

Повинуясь килевой качке, каронада ворвалась в толпу людей и первым же ударом убила четырех человек, потом, послушная боковой качке, отпрянула назад, перерезала, пополам пятую жертву и сбила с лафета одно из орудий левого борта. ...

Огромное орудие осталось одно. Осталось на свободе. Оно стало само себе господином, а также господином всего корабля, оно могло сделать с ним все, что заблагорассудится. Экипаж «Клеймора», с улыбкой встречавший вражеские ядра, задрожал от страха. Невозможно передать ужас, охвативший все судно...

 

Каждый поворот непокорной каронады приближал гибель судна. Еще минута, другая, и кораблекрушение неминуемо.

Приходилось или погибнуть, или предотвратить катастрофу, что-то предпринять. Но что?

Перед человеком был могучий противник – пушка.

Требовалось остановить эту обезумевшую глыбу металла.

Требовалось схватить на лету эту молнию.

Требовалось обуздать этот шквал. ...

Все молча следили за лязгающей и гремящей каронадой. ...

Вдруг на этой неприступной арене, где на свободе металась пушка, появился человек с металлическим брусом в руках. Это был виновник катастрофы, канонир, повинный в небрежности, приведшей к бедствию, хозяин каронады. Содеяв зло, он решил исправить его. Зажав в одной руке ганшпуг, а в другой конец с затяжной петлей, он ловко соскочил в люк, прямо на нижнюю палубу.

И вот начался страшный поединок – зрелище поистине титаническое: борьба пушки со своим канониром, битва материи и разума, бой неодушевленного предмета с человеком. ...

Завязалась борьба. Неслыханная борьба. Хрупкая плоть схватилась с неуязвимым металлом. Человек-укротитель пошел на стального зверя. На одной стороне была сила, на другой – душа.

Битва происходила в полумраке. Там возникало едва различимое сверхъестественное видение. ...

Все было кончено. Победителем вышел человек. Муравей одолел мастодонта, пигмей полонил громы небесные.

Солдаты и матросы захлопали в ладоши.

Весь экипаж бросился к орудию с тросами и цепями, и в мгновение ока его принайтовили. ...

Победил человек, но победила и пушка. Правда, непосредственная опасность кораблекрушения миновала, но, однакож, корвет не был окончательно спасен.

Вряд ли представлялось возможным исправить нанесенные повреждения. В борту насчитывалось пять пробоин, при этом самая большая – в носовой части судна; из тридцати каронад двадцать лежали на лафетах мертвой грудой металла. ...

– Господин генерал, вот он.

Канонир стоял по уставу на вытяжку, опустив глаза.

Граф дю Буабертло добавил:

– Генерал, не считаете ли вы, что командиры должны отметить чем-нибудь поступок этого человека?

– Считаю, – сказал старец.

– Соблаговолите отдать соответствующие распоряжения, – продолжал дю Буабертло.

– Командир здесь вы. Ведь вы капитан.

– А вы – генерал, – возразил дю Буабертло.

Старик бросил на канонира быстрый взгляд.

– Подойди сюда, – приказал он.

Канонир сделал шаг вперед.

Старик повернулся к графу дю Буабертло, снял с груди капитана крест Святого Людовика и прикрепил его к куртке канонира.

– Урра! – прокричали матросы.

Солдаты морской пехоты взяли на караул.

Но старый пассажир, указав пальцем на задыхавшегося от счастья канонира, добавил:

– А теперь расстрелять его.

Радостные клики вдруг смолкли, уступив место угрюмому оцепенению.

Тогда среди воцарившейся мертвой тишины старик заговорил громким и отчетливым голосом:

– Из-за небрежности одного человека судну грозит опасность. Кто знает, удастся ли спасти его от крушения. Быть в открытом море, значит быть лицом к лицу с врагом. Корабль в плавании подобен армии в бою. Буря притаилась, но она всегда рядом. Море – огромная ловушка. И смертной казни заслуживает тот, кто совершил ошибку перед лицом врага. Всякая ошибка непоправима. Мужество достойно вознаграждения, а небрежность достойна кары. ...».

       Кто- то, из читателей скажет: «Канонир  же герой, как его можно казнить?» И будет неправ, потому,  что его героизм, это следствие его же безолаберности, из – за которой погибли  члены экипажа и почти разрушен корабль.

     А теперь перейду к теме моей статьи,  «Великие жертвы, Великой войны». Сколько этих жертв в ВОВ, были неизбежными, а сколько можно было избежать, если бы, было поменьше глупых, трусливых и т.д., решений принятых командованием Красной армии и высшим политическим руководством страны, 10%, 20%, а может и все 50%? 

       Смотря фильмы, или читая книги, о Великой Отечественной войне не перестаю удивляться героизму наших солдат, простых советских ребят и девчат. Которые, не задумываясь, готовы были голову положить, защищая свою Родину или своих однополчан. Но мало кто задумывался, что за каждым подвигом или геройским поступком, стоит  глупость, трусость, халатность и т.д., конкретного человека по вине которого создалась такая ситуация, для исправления которой кому-то надо было совершать героический поступок. Но такой поступок, в военное время и не только, часто стоит жизни самого героя.  

      Возьмем для примера всем известный подвиг Алекса́ндра Матро́сова. Который  27 февраля 1943, близ деревни Чернушки, ныне Псковская область, в возрасте 19 лет погиб, при уничтожении укрепленного немецкого дзота. Закрыв своей грудью амбразуру дзота, дав при этом возможность бойцам своего взвода, совершить атаку опорного пункта.

     Не умаляя героизм Алекса́ндра Матро́сова, хотел бы понять, а нужен был бы этот подвиг, если бы изначально, его непосредственным командованием была бы правильно спланирована военная операция? Ведь для того, чтобы избежать этих ненужных жертв, так как кроме А. Матросова, при штурме этого дзота, погиб не один десяток красноармейцев, его однополчан. Достаточно было применить военную науку и использовать для подавления или уничтожения укрепленного немецкого дзота, всего лишь один артеллерийский расчет. Но для этого командир подразделения в котором служил Матросов, должен был как минимум связаться с  командованием дивизии и запросить помощь артиллеристов. Но он этого не сделал. А почему? То ли из-за глупой беспечности, то ли из-за трусости, испугался лишний раз беспокоить командующих дивизии, по «мелочам», то ли по какой другой причине, известной только ему самому. Но факт остается фактом, ошибка и неправильное поведение одного человека, повлекло за собой смерть многих людей и совершение очередного геройского поступка. И таких примеров в истории ВОВ, можно набрать тысячи, а за каждым таким примером неизбежные жертвы, вылившиеся в конечном итоге в 26 миллионов Великих жертв, Великой войны.

      Но все таки главным виновником, всех жертв Великой войны, наравне с Гитлером, я считаю Сталина. Ведь если бы он не водил дружбу с Гитлером и не подписал с ним в 1939 году «Пакт Риббентропа – Молотова», фактический договор о разделе Восточной Европы, между Германией и СССР. То возможно и не стал бы Гитлер развязывать вторую мировую войну. А так получилось то, что получилось. И все последующие действия Сталина, после 22 июня 1941 года, мне напоминают  действия канонира из романа В. Гюго  «Девяносто третий год».  Только разница в том, что правитель супердержавы и канонир это не одно и тоже, и жертв от ошибки правителя, всегда, намного больше, чем от действий простого канонира. К тому же канонира за его ошибки, можно казнить, а правителя нет. За ошибки правителя как правило казнят других, а правителя возвеличивают, что и сделали со Сталиным по окончании ВОВ. Читая «хвалебные панегрики» в его адрес, создается такое впечатления, что он как «Родосский колосс» самолично опрокинул «Германский  вермахт», а весь советский народ в это время, просто постоял в стороне.    

     Поэтому подводя итог всему написанному,  так и хочется сказать, что  26 миллионов Великих жертв, Великой войны, «лежат на совести» не только Гитлера но и Сталина, а заслуга в победе исключительно, благодаря  героизму большинства советских граждан, непосредственно принимавших участие в ВОВ, как на фронте так и в тылу.

8 мая 2017 г.

Данила Багров

Поиск